Где мой дом?
Все мое детство и юность мы были “кочевниками”. Правда, наши предки кочевали со своим домом, а мы с мамой — из дома в дом. Крыша у нашей семьи почти всегда была не своя.
Отцовский дом
Ак төш, я тебя помню!
Родилась я в очень маленьком селе Ак-Торпок, которое находится в двух часах езды от Бишкека. Наш барачный дом находился возле асфальтированной главной дороги, и у нас не было забора. Странно, что, несмотря на то что мне было всего три года, когда мы покинули этот дом навсегда, я помню его. Помню даже красный диван и синюю гладильную доску в зале, бархатистый туш-кийиз на стене кухни. Помню спокойную, черную, большую собаку по кличке Ак төш. Я ее любила. Но одно из воспоминаний, связанных с этим домом, самое неприятное в моей жизни. Потому что в нем родители ссорятся, отец при мне избивает маму. Они развелись.
У тети
В тесноте, да не в обиде
Мы с мамой переехали в село Горный Орел. Около месяца ютились у старшей сестры мамы. Этот период своей жизни я не помню. Дом тети, как рассказывает мама, с тех пор не особо поменялся.
Дача
Лицо из овощей
Почти год мы жили на даче в селе Кой-Таш. Трехкомнатный дом. На стене кухни висел плакат. На нем было изображено лицо из овощей. Я его хорошо помню, потому что часто сидела возле кухонного шкафа, поедая хлеб с “баранием” — вареньем и разглядывала плакат. Мама работала учительницей в школе. Детских садов тогда не было — тяжелые 90-е, тогда все старались что-то ухватить, приватизировать. Поэтому мама меня часто оставляла у соседей. В их доме мне не нравилось — было темно и холодно. Может мне только так казалось. Но у них был телевизор, что меня интересовало.
Улица Школьная
Девочка с большой головой
Дом был не в лучшем состоянии, когда мы переехали на улицу Школьную. Летом мама усердно трудилась и преобразила сад и огород. В сентябре начался учебный год. А значит, мама должна была ходить на работу. Я оставалась у соседей. У них была дочь, которая всегда лежала в кровати: не могла говорить, самостоятельно есть, сидеть. Я думала, она не может стоять, потому что у нее очень большая голова. Первое время мне было интересно наблюдать за тем, как ее мама ухаживает за ней. Через месяц я знала их режим. А когда в селе открылся детский сад, больше я у них не оставалась. Девочку я после совсем не видела.
Побег
Однажды в детском саду меня обидели девочки, но воспитательница наказала меня. Я расстроилась и убежала. Лил дождь. Я бежала в школу к маме. Она испугалась, увидев меня одну, мокрую. Чуть позже за мной пришла няня. Хотела вернуть меня в садик. Но мама наотрез отказалась. После этого случая пришлось с мамой каждый день ходить в школу. Сидела в кабинете 5 класса до окончания уроков. Мне тогда было 5 лет, и мне очень нравилось ходить в школу и учиться. Едва мне исполнилось шесть, я напросилась пойти в первый класс, несмотря на уговоры мамы подождать еще год. До сих пор ощущаю то мое волнение перед 1 сентября. Дома примеряла обновки аж по два раза в день. Прекрасное чувство.
Этажка
“Селеста”
В доме на улице Школьной мы жили два с половиной года, пока владелец дома не попросил маму найти другое место, поскольку его родственники планировали переехать. Так мы стали жить в “этажке” рядом со школой. Два этажа, 8 квартир. В нашей квартире не было электричества, воды, туалет не работал. Но мама нашла временное решение. В доме не было отопления, жильцы отапливали свои квартиры с помощью электрических обогревателей. Мы с мамой в холодное время года жили только в одной из комнат — так было теплее и экономичнее. По вечерам ходили к соседям смотреть сериал “Селеста”. Мне нравилось смотреть сериал, хоть и мало чего понимала, потому что в квартире соседей было тепло.
Дом Торстена
Бук
В этажке жить было тяжело. Поэтому мама начала искать квартиру и через знакомых нашла дом в селе Горный Орел. Владельцем дома был некий немец по имени Торстен, а его жена была кыргызка; жили они в Германии. Ключ от дома нам дала родственница жены Торстена. Впервые мы увиделись с ними, когда они приехали осмотреть свои владения. Территория дома была довольно большая, сад был богатый: ель, рябина, орех, персик, абрикос… Я называла сад “сказочным”.
Во второй визит Торстен и его жена привезли несколько саженцев. Они были необычные: в горшках, с биркой на иностранном языке. После того, как Торстен их посадил, его жена попросила маму приглядывать за новыми деревьями. И сделала акцент на одном из них: “Это дерево называется бук. Мы привезли его из Германии. Оно растет очень медленно, будьте с ним особенно осторожны”.
Летом, когда трава в саду выросла по колено, мама попросила соседа скосить траву и обходить места, где росли новые деревья. Человек с косой был крайне неосторожен. Бук погиб.
В третий раз, когда Торстен и его жена приехали, он стоял рядом с тем, что осталось от бука, и ругался на своем языке, а она старалась его успокоить.
Улица Украинская
Мешок картошки
Через год Торстен решил построить особняк на том месте, где мы жили. У него был еще второй дом на улице Украинской, потому родственница его жены предложила маме переехать туда. Дом был маленький, старый. Участок был большой и плохо огорожен, так что любой мог бы пролезть через дыры в сетках. Был небольшой сарай с погребом, куда мама положила мешок картошки — наш собственный урожай из первого дома Торстена. Через неделю после нашего переезда мама обнаружила, что мешка с картошкой нет. В краже мы подозревали нашего соседа. Он был известным на все село необычным алкоголиком: был всегда опрятен, семья его была хорошая, жили безбедно. Наши знакомые говорили, что его видели, как возле большого магазина продавал картошку. Мне было очень обидно — мы все лето собирали колорадских жуков, поливали, а кто-то пропил наш труд.
Jinlipu
Кажется, это был июнь 2002 года. Мы впервые купили черно-белый телевизор марки Jinlipu с пультом. Я была в восторге. Первые два дня я не выходила на улицу играть с друзьями. Настолько мне было интересно смотреть телевизор. Обычно мы играли с утра до ночи. Но когда у друзей был перерыв на мультсериал “Покемон”, где-то в 4 часа дня, я оставалась одна на улице. Развлекала себя, как могла, и ждала друзей. Теперь же, когда у нас появился телевизор, друзья тоже ждали меня.
Поликлиника
Ветрянка
Мама была сильным учителем, потому ее пригласили работать в гимназию, которая находилась в селе Таш-Дөбө. Мы переехали. Общежитие, где мы поселились, видимо, раньше было зданием поликлиники. Оно мало походило на место, предназначенное для жилья: здание находилось возле главной дороги, люди проходили мимо нашей двери, крыша протекала, стены рушились, не было туалета. Но люди как-то умудрялись жить. Мы тоже. Несмотря на все те ужасные условия, я с теплотой вспоминаю новогодние дни, когда заболела ветрянкой и пролежала две недели дома, просматривая телевизор без упреков или запретов со стороны мамы. Сейчас это здание поликлиники. Но все такое же: обшарпанный пол, облезлые стены и потолки.
Улица Средняя
Лёня
Примерно через полгода мы переехали в дом русской бабушки. У бабушки был еще один дом в верхней зоне села. Иногда она нас навещала. Бабушка нам оставила небольшого рыжего песеля. Слишком долго он жил в этом доме и не хотел покидать его. Бабушка знала, что мы добрые жильцы, потому доверила нам Лёню. Лёня первые три дня не контактировал с нами. Недолюбливал и смотрел на нас искоса. Но у него была слабость на печеньки, и мы подружились. Однажды он пропал на несколько дней. Мы искали и ждали его, пока соседи не сообщили, что нашли его мертвым в их огороде. Было грустно.
Гимназия
Соседи
Бабушка продала дом примерно через год после того, как мы там поселились. Новые хозяева требовали скорее освободить дом, и мама начала искать варианты. И в конце концов “дом” нашелся благодаря директору гимназии, где мама работала. Здание раньше было то ли прачечной, то ли сушильней, одним словом, хозяйственная пристройка. В здании было несколько больших комнат. Директор гимназии нам выделила две комнаты, одна из которых совсем не была пригодна для жилья. Мы ее использовали как кладовку. Начали обживать вторую большую комнату.
Это был 2004 год. Я ненавидела этот “дом”: он находился на территории гимназии, и наш повседневный быт был у всех на виду — у учеников, персонала и даже отдыхающих в расположенном поблизости огромном семиэтажном здании курортологии. Не было ни ограждений, ни деревьев возле дома. Я чувствовала себя лабораторной мышкой, за которой наблюдают экспериментаторы. Но человек ко всему привыкает. В конце 2008 года на другой стороне этого же здания поселилась коллега мамы со своей семьей. Так как в их семье были мужчины, их условия были лучше, чем у нас: они отремонтировали 3 комнаты, у них была беседка, гараж. С их появлением и нам стало жить веселее, безопаснее. У нас были теплые соседские отношения. Так мы прожили с ними бок о бок еще пять лет.
Наш старый дом
Печь-контрамарка
В 2014 году, после десяти лет проживания на территории гимназии, мы переехали наконец-то в СВОЙ дом в верхней зоне села Таш-Дөбө. Я не могла поверить, в хорошем смысле, что этот трехкомнатный старый дом без фундамента, с расколотой стеной и протекающей крышей — наш собственный дом. Пусть наших денег, заработанных со слезами и ценой долгой разлуки, хватило только на такой дом, — но сама мысль о том, что теперь совсем не жалко тратить деньги и силы на улучшение дома, меня радовала. А главное — не нужно больше искать дом и переезжать, никто нас не выгонит.
В нашем доме первое, что сильно бросалось в глаза, — это черная печь-контрамарка. Мне казалось, что она занимала много места и своей чернотой создавала мрачную атмосферу и без того тусклого дома. Как бы она ни вызывала негативную реакцию, благодаря ей мы девять лет прожили в тепле.
Наш новый дом
Кухня
В 2022 году мы поселились в нашем новом, светлом доме. Мы его начали строить в 2019 году. До сих пор достраиваем и выплачиваем кредит. Тяжело. Зато крыша не протекает, пол не скрипит, окна не потеют, и есть отдельная просторная кухня! Обожаю кухню — здесь мой рабочий кабинет, кинотеатр, кафе, иногда фитнес-зал и салон красоты. Не знаю, почему, но мне больше всего нравится сидеть в кухне. Здесь я создавала свой проект, здесь я знакомлюсь с новостями, с миром, здесь я пишу этот текст, плачу и думаю: может, все-таки, дом — это не про крышу над головой? Может быть, мой дом — это мама и я? Пусть все прежние дома были для нас временным пристанищем, и все же в каждом из них текла наша жизнь: с печалью и смехом, с трудностями и победами, а главное — полная надежд.
