Интервью с Томирис Адамбаевой

Томирис Адамбаева — молодая писательница из Казахстана. Ее книжный дебют состоялся весной этого года, незадолго до ее последнего звонка в школе. Книга «Симфония праха» опубликована издательством Zerde Publishing. Мы поговорили с Томирис о ее книге и ее героях.

Томирис, ваша книга начинается… со смерти. Что для вас лично значит эта тема? Это философия, страх или попытка понять, что дальше?

Точно не страх — больше навязчивая мысль, которая всегда со мной. Я много рассуждала на эту тему, прикидывая разные точки зрения, и просто получилось так, что она стала центром моей книги. Наверное, мы пишем о том, что нас больше всего беспокоит, поэтому смерть вписалась сама.

В книге три героя с совершенно разным жизненным опытом. Есть ли среди них тот, кто ближе вам по духу — и почему?

Сложный вопрос, потому что, наверное, в каждом из них есть частичка меня. Я не хотела бы быть как Роджер, но именно поэтому в нём проглядываются мои тревоги. Роза ярко демонстрирует мои опасения насчёт будущего, а Матис — восприятие детства. Но ближе всего по духу, наверное, Никто. Я не рассчитывала вписывать его, как второстепенного персонажа — он будто бы сам зашёл в сюжет. И идеально вписался не только в книгу, но и в моё сознание.

Почему именно 11 сентября 2001 года? Это мощный символ. Вы сознательно обратились к такой дате?

Во-первых, данное событие в прямом смысле открыло новый век, окрасив его в кровь. Этот теракт стал для меня первым знакомством со смертью. Меня поразило, что люди умирают, несмотря на свои планы. Даже если вы купили авиабилет, даже если дома ждут дети — можно уйти навсегда в любой момент. Поэтому я и описывала смерти персонажей резко, неожиданно.

Много тем проходит красной нитью: вина, сожаление, стремление всё переиграть. С какими из этих чувств вы сталкивались в своей жизни?

Сожаления у меня практически отсутствуют. То, что прошло, уже не вернуть, а значит, и исправить нельзя. Следовательно, зачем тратить на это время? Можно вынести урок и в следующий раз поступить по-другому — это имеет смысл. Поэтому основной эмоцией, наверное, будет вина, которая безумно любит посещать меня с поводом и без.

В «Симфонии праха» много боли, но ещё больше человечности. Чего бы вам хотелось, чтобы читатель почувствовал, закрывая последнюю страницу?

Наверное, хотелось смотивировать читателя не ждать, а действовать. Смерть — это щелчок пальцев, который невозможно предсказать. Поэтому нужно жить так, чтобы в вашу «дату С» (так называется дата смерти в книге Айгуль Клиновской) было как можно меньше сожалений. Читатель должен ценить своё существование больше после того, как наблюдает за персонажем, который теряет свой шанс на будущее.

Расскажите о процессе написания. Вы писали по вдохновению или с дисциплиной? Что вас сопровождало — тишина, музыка, тьма?

Сначала это было по вдохновению — когда находилось время и настроение. Позже я поняла, что если хочу чего-то добиться в писательстве, надо подходить к нему как к полноценной работе. Поэтому сейчас стараюсь писать практически каждый день, если рутина пожалеет меня и даст свободное время. В один день я могу писать в тишине, серьёзно сев за компьютером, а в другой — где-то во время тусовки на найденной салфетке. Поэтому обстановка не так сильно имеет значение.

Было ли сложно работать с темой смерти так глубоко и честно? Не вытягивало ли это из вас эмоциональные силы?

Я писала «Симфонию праха» в то время, когда начинаешь более осознанно подходить к некоторым вещам, размышлять и анализировать. Поэтому писать было несложно — сложнее было проживать подобные размышления в реальной жизни. В данном случае описание чувств и эмоций на бумаге, наоборот, служило поддержкой, отдушиной.

Матис, мальчик-музыкант, — очень яркий и запоминающийся персонаж. Есть ли в нём реальные прототипы или он — ваш личный гимн потерянному детству?

Матис, конечно же, в некоторых моментах похож на меня. Но думаю, он олицетворяет не моё личное ощущение детства, а вот ту чистоту и невинность, которая присуща людям в начале пути. Его образ напоминает солнце, которое светит всем.

Есть ли сцена в книге, которую вам самой больно перечитывать? Та, что особенно «царапает»?

Наверное, это глава «Лазурные берега», где рассказывается про персонажа Никто. Описание моря далось мне не то чтобы сложно — просто писалось из глубины души. Именно поэтому этот отрывок кажется самым живым и «царапающим».

Если бы вы могли поговорить с одним из своих персонажей, кого бы выбрали — и что бы сказали?

Я поговорила бы с Роджером — он больше всего похож на саму меня, и диалог вышел бы проще. Сказала бы ему, что никогда не поздно, а любовь может возродиться даже спустя годы.