Так звали черного как уголь, с кривым колесом ног, тощего мальчика, жившего в ауле нашего дедушки.
Туда мы приезжали часто. Мама с большим удовольствием отправляла нас вместе с двоюродными братьями и сестрами в аул на летние каникулы. Из трех братских домов детей собиралось не меньше пятнадцати.
Наша мама, занятая торговлей и домашними делами, хрупкая и молодо выглядящая женщина собирала нас с особой тщательностью.
Заплетая мне косы в парадные банты, она приговаривала: «Басыңды жақсылап жу. Мерекенің де шәшін жақсылап жу. Құралай сосын өріп берсін. Кепкеннен кейін. Жақсы ма?»
Я молча кивала, оглядывая свой чемоданчик. Аккуратно сложенные белоснежные гольфы, платья с воротничками и гипюровой каймой, банты и чистое новое белье.
Для мамы было особой гордостью собирать нас в аул. Казалось, мы ехали не в Ұлытау, а как минимум Артек или школьную экскурсию в Москву. Заслуженный товаровед и мать-героиня, ее дети были и есть ее гордость и одевать их с иголочки было делом чести. К тому же, сама она выросла в нужде, с двенадцати лет работала, каждое утро собирая на железнодорожных путях упавший с вагонов уголь. Маленькая как девочка, за свою жизнь она перетаскала немало ведер с водой и углем и родила семерых детей. А еще в ней сидело «біреуден кем болмау үшін» – не быть хуже других. Будучи жетім келін и испытавшая на себе предвзятость родственников мужа, она делала все в своих силах, чтобы ее дети стали достойными людьми. Одевала их как на парад 1 мая. Доставала дефицитные хоккейные клюшки, коньки и прочие радости жизни.
К слову, между смежными домами братьев всегда шла негласная конкуренция снох. Стоит ли говорить, что наш огород пышнее других изобиловал цветами и растениями, наш сарай был самый оживленный, гараж – самый большой, дастархан – самый богатый, двор – самый чистый. Вот так бедность и нужда ранних лет сделали нашу маму супер келіншек.
– Бис-е-е-е-н! Бис-е-е-е-н! Әй балам, кел, балдар келді! – кричал дедушка во все горло, когда мы приезжали толпой вываливаясь из уазика.
Крохотный, словно Маленький Мук из сказки, черный как чертенок, быстро перемещающийся своими кривыми ногами мальчик, тут же оказывался у порога юрты.
Пока папа и дяди, а потом мы, по кругу ходили здороваться с бабушками, дедушка встречал соседского Бисена, как долгожданного гостя. Обцелованные и заслюнявленные, мы тащили свои чемоданы и сумки, с переданными от снох продуктами: сахар, цейлонский чай, конфеты, сигареты – все, что было в ауле в особом почете.
Наш сухонький, но проворный дедушка тут же откладывал часть продуктов в сумку для Бисена.
– Мә, апар үйіне, – говорил он, отдавая привезенные для него продукты.
Больше всего нам не хотелось расставаться с конфетами. Ведь мы собирались их есть, зная, что в ауле со сладким туго.
Бисен жадно и быстро забирал тяжелые для его плеч сумки и исчезал. Через мгновение он стоял в ожидании следующей погрузки.
Братьев и сестер у него не было. Одна мать, все время чем-то занятая – дойкой кобыл, розжигом воды, чем-то еще. Такая же черная и худая. Отца у него не было и что с ним стало, – мы не знали, а если спрашивали у дедушки, он хмурился. Слово «жетім», как и в случае нашей мамы, объясняло, что у бедолаги просто не было отца.
К моему дальнейшему огорчению, мы часто издевались над Бисеном.
Говорят, дети жестокие, и это правда.
Как-то раз с двоюродными сестрами, Алмой и Бану, мы мечтательно разглядывали звездное небо. О чем-то болтали, разжёвывая во рту грушевую карамель. Чей-то голос жутко напугал нас:
– Қыздар, кәмпит бар ма?
Белые белки живых, блестящих глаз смотрели на нас пристально.
– Ба-а-ар, бірақ… – затянули мы разговор с Бисеном.
Мы попросили его сбегать домой и принести нам курт с чаем, что он сделал. А пока он бежал, завернули в пустые обертки катышки овечьего помета.
Громкое «А-а-а-а-а-а-а-а!!!!!!!!!!!!!!!!!» пробудило степную ночь, и пока Бисен убегал домой, плача (почему-то я уверена, что он плакал, но тихо и не слышно), мы заливались жестокосердным смехом.
Следующие пять дней Бисен не появлялся.
– Бисен қайда? – беспокоился дедушка. – Барыңдар, шақырып келіңдер.
Ни на зов дедушки, ни на зов братьев Бисен не отзывался. Он сказал, что заболел, и тогда дедушка оставил его в покое.
А еще, как-то раз папа привез в аул целый кузов арбузов и дынь. Приезжавшие с Кызыл-Орды корейцы арендовали на лето земли под бахчу. В дни урожая они заполняли бортовой уазик отца в благодарность за оказанные услуги. Осенью они сбывали товар, сворачивали хозяйство и готовились к карточному сезону в родных краях.
Хранились эти арбузы и дыни в подвале нашей летней кухне, куда мы один за одним сносили их. Но прежде папа заезжал в аул угостить старших. Для аула арбуз или дыня как ананас или банан для нас в те дни. Редкость. Однажды отец простоял три часа в очереди в Москве, чтобы привезти детям эту склизкую экзотику под названием «банан». Ибо мороженым в брикетах и прочими радостями мы были изрядно избалованы.
Когда детям скатили второй дөңгелек стол, мы налетели как коршуны, вырывая из рук резавшего сахаристые куски. Дома мы могли есть их до самой зимы без особой охоты, но тут в ауле в нас включалась животная жадность, и мы обгладывали красные и желтые полумесяцы до корок, заглатывая семечки.
Кушая вместе с нами, Бисен спросил:
– Бұны қалай жейді екен?
На что кто-то из детей сказал, что арбузы надо есть целиком, с коркой и даже показал на своем примере. Бисен так и сделал, съев несколько кусков подряд, пока не прихватило живот.
– Бейшара Бисен ауырып қалыпты, – говорили все друг-друг сочувственно в те дни. В этот раз по-настоящему и надолго.
Дедушка настолько рассердился или расстроился, что отнес всю оставшуюся бахчу в их юрту. Он всегда так делал. Забирал у нас и на наших глазах отдавал лучшее Бисену. Мать его почтительно кланялась, чуть ли не касаясь лицом земли.
Если дедушка приезжал к нам в поселок по своим делам, то обязательно покупал безделушку, вроде игрушечной машинки, или набирал сладостей в кулек для Бисена. Из всех своих многочисленных внуков, родней и ближе ему был черненький, кривоногий Маленький Мук, сирота, ходивший за ним по пятам. Бисен помогал усаживать дедушку в седло. Таскал воду, бегал по делам бабушек.
Бабушки – одна жена нашего дедушки, другая – овдовевшая сноха и третья, непонятно каким образом приходившаяся нам родственницей бабушка, довольно прохладно относились к Бисену. «Малай бала» – скорее такой была его функция. Но дедушка, строгий и молчаливый во всем, любил его особой, нежной любовью. И Бисен его. Наверное, мальчикам сложно без отца, и дедушка это понимал.
Говорят, Бисен стал большим человеком. Купил свой трактор, женился, построил дом, завел хозяйство.
Говорят, он читал жаназа намаз на погребении дедушки.
Бисен, Бисен… Қайдасың?! Бақыттымысың?
Наверное, ты сам уже давно Ата. Такой же добрый и достойный, как наш Ата. И твой и наш, наш общий Ата.
Все-таки добро имеет смысл. Оно как семя, прорастает в нас и там где был пустырь появляется цветущая свадебно-белым цветом яблоня.
Потрясающе написано😍